Времени прошло достаточно много, а раны, нанесенные войной, до сих пор бередят наши сердца, ибо нет семьи, которой она не коснулась бы своим черным крылом. Миллионы жизней положили советские люди на алтарь сегодняшнего дня. Во многих семьях как дорогую память хранят письма, фотографии тех, кто шагнул в бессмертие. Хранятся они и у родственников Хасана Чахкиева, для которых он навсегда останется молодым.
Есть в Кингисеппском районе Ленинградской области братское захоронение. На одной из мраморных плит среди многих можно прочесть и свежевыбитую фамилию младшего сержанта Х.М. Чахкиева. До начала 70-х годов прошлого века родственники Хасана не знали подробности его гибели. Из скупых слов похоронки было известно, что свой последний бой Хасан Чахкиев принял 14 августа 1941 года в местечке Падога Кингисеппского района Лениградской области. Уже потом, спустя годы, когда местные следопыты по крупицам восстанавливали картину того боя, родные Хасана убедились в том, что слова похоронки «проявил геройство и мужество» действительно имели реальный смысл.
В семье Магомеда Чахкиева Хасан был первенцем, потому что и любил его отец особой, но по вайнахски с держаной любовью. В трудные послереволюционные годы, когда во всем испытывался недостаток, он говорил сыну: «Чтобы многое знать, ты должен учиться». И Хасан на радость отцу учился хорошо – сначала в школе, а затем в Орджоникидзевском педагогическом техникуме. С отличием закончив его, учительствовал в сельской школе. Все в его судьбе складывалось удачно. Несмотря на молодость, был уважаемым человеком. Об этом говорит и тот факт, что коммунисты, товарищи по работе оказали доверие, приняв в ряды партии.
Через некоторое время его направляют в Шахты на курсы партработников. После возвращения он назначается председателем рай плана, был на других ответственных должностях.
Над страной сгущались грозовые тучи. В 1940 году Хасан изъявляет желание служить в Красной армии. Он, конечно, и думать не мог, что не суждено, будет вернуться в свой отчий дом. В письме младшему брату Мусе он пишет накануне войны: «Я жив и здоров. Служится мне хорошо. Передавай родителям, чтобы не обижались за то, что не балую письмами. Я о них всегда помню. Муса, ты обязательно должен отслужить в Красной армии. Солдатская закалка пригодится тебе в жизни».
Вот, что вспоминает Муса: «В детстве, они с Хасаном бегали к небольшой речке на окраине села. Там постоянно плавали рыбки. Река чистая, как родниковая. Поймаешь, подержишь в руке, пожалеешь и отпускаешь.
Однажды Хасан спас мне жизнь. Переходили речку, она была не глубокая. Я поскользнулся, упал в воду, ударился о камень. Потерял сознание, захлебнулся, Хасан не растерялся, быстро вытащил меня из воды и сделал искусственное дыхание. Изо рта у меня вышла вода, и я начал дышать. Я всегда относился к нему с уважением и почитал его».
Воскресное утро в Ленинграде выдалось ясным и солнечным. Оживленно было на улицах, тысячи ленинградцев отправились на отдых в сады и парки города, многие выехали в пригороды. В саперный батальон, где служил Хасан, стоял в пригороде Ленинграда. Хасан собирался на спортплощадку заниматься на турниках, когда его внезапно вызвали в штаб батальона.
В кабинете политрука сидело несколько офицеров, и слушали через радио транслятора сообщение о нападении фашистской Германии на нашу страну.
— Слышите, что творят фашисты? Объявили нам войну и внезапно вторглись в нашу страну, — сказал политрук батальона, поправляя свою фуражку. – Значит, товарищи, мы, с вами коммунисты и должны в каждой роте, взводе, отделении провести политбеседу о ближайшем разгроме фашистской орды с нашей земли. Мы обязательно победим, и враг будет уничтожен!
Вскоре и Муса был призван в армию. Война застала братьев в солдатской форме. Хасан оказался на Лениградском фронте в 330-м отдельном саперном батальоне. Командир разведгруппы Хасан Чахкиев с первых дней войны проявил себя храбрым бойцом. Кавказским орлом называли его в батальоне.
О напряженности боевых действий на Лениградском фронте говорить не стоит. Враг остервенело рвался к Лениграду, поэтому на каждом участке фронта красноармейцы дрались так, словно исход войны решался на их передовой. Но силы чаще всего оказывались неравными.
В срочном порядке батальоны заняли оборону на Лужском рубеже, недалеко от Кингисеппа.
Хасан отдыхал на опушке леса, иногда дремал, но часто просыпался. Было жарко и душно. Вдруг голос лейтенанта Зимятина:
— Мержант, пойдешь со своим отделением на задание, — сказал он, закуривая папиросу. – Зайдешь в штаб батальона. Принимайте группу, а задание получите к полудню.
— Разрешите идти, — сказал Хасан и вышел не спеша.
Выстроилась разведгруппа на полянке, где впритык к деревьям стояли замаскированные автомашины и несколько танков.
— Слушайте боевую задачу, — начал командир батальона Жмуров. – Задача разведки заключается в том, что группа, поддерживаемая танками, определила главное направление движения войск немцев и его силы, т.е. из засады. Особое внимание уделите двум дорогам, ведущим на Ленинград. К рассвету разведгруппа уже была на месте. По обе стороны дороги было чисто. Дальше начинался кустарник, который постепенно переходил в лес. Заняв рубежи, наши бойцы окопались и замаскировали позиции. Буквально через час уже были слышны шум моторов немецкой техники.
И вдруг, недалеко за поворотом показалась группа мотоциклистов. Минуты две спустя показались два танка. Затем основная часть немецкой колонны. Неожиданно первая машина сбавила скорость. Фашисты дали несколько очередей по сторонам, и после колонна снова двинулась. И через несколько минут начался бой. Снаряд, выпущенный с нашего танка, зажег бронетранспортер. Второй снаряд поднял на дыбы автомашину. Фрицы стали прыгать из автомашин и разбегаться в разные стороны. Потом красноармейцы открыли огонь из всего оружия, какими располагали. В метрах двадцати из кустов выскочили несколько немцев. Хасан вовремя их заметил и уничтожил.
Немцы справа попытались продвинуться вперед, чтобы отсечь группу к дороге, Хасан из пулемета выпустил по ним длинную очередь. Фашисты залегли и начали отходить назад. И вскоре немцы замерли на несколько минут и бросились бежать. Весь пологий склон высотки был усеян трупами немецких солдат.
Бой был неравный, нашим бойцам удалось разбить разведывательную колонну немцев, и успешно выполнить операцию. Это был первый бой, и первая победа Хасана.
Однако обстановка на Кингесппском направлении обострялась с каждым часом. С высотки покрытая кустарником и перелесками равнина с небольшими горками просматривались километра на три. Теперь это пространство было заполнено нашими воинами и небольшими группами беженцев, отходившими на восток.
В начале августа немцы начали массированную атаку на наши позиции. После ожесточенных боев, красноармейцы 330-го батальона отошли на вторую линию обороны и там же закрепились.
На второй день немцы опять перешли в наступление, батальон вступил в ожесточенную схватку с немецкими танками и пехотой.
Судя по донесениям, враг пытался с ходу прорваться к главной дороге Кингисепп-Ленинград. Но наши воины удержали дорогу на этом участке.
Наступила ночь. Западный край горизонта был освещен пожарами. Высоко в темном небе слышался нудный, гул фашистских бомбардировщиков.
Утром 14 августа 1941 года тяжелая ситуация создалась и для 330-го отдельного саперного батальона, в котором воевал Хасан. В пылу отступательных боев саперы не заметили, как оказались во вражеском кольце. Спасти положение могли только умелые действия разведчиков, на которых возлагалась задача найти наименее опасный путь выхода из окружения.
Командир разведгруппы посылает на разведку двух бойцов. Но после томительного ожидания убеждается: погибли ребята. Что делать?
– Товарищ командир! — обращается Чахкиев к комбату Жмурову. — Разрешите, я сам пойду?
– Жмуров, долго молчал. Не хотелось ему, видно, рисковать Хасаном. Этот горец нравился комбату своей рассудительностью и спокойствием. Но обстановка сложилась – хуже некуда. И уже прощаясь, напутствовал парня:
— Ты осторожней. Возьми с собой, двух бойцов, сержант, враг жесток, обхитри его. Чахкиев, успел отойти на 500 метров от места расположения батальона, когда услышал немецкую речь.
Немцы ждали в засаде в кустарниках. Их заметили, уходить было поздно и некуда: кругом редколесье да болото с низеньким кустарником. Прорываться вперед – тоже дело бесполезно, нарвутся на первую же пулю. В кустах сидели человек двенадцать не меньше, на расстоянии видимости. Сидели молча, с автоматами наизготовку.
— За мной! Под кустарником, — скомандовал Хасан.
Все трое скользнули под кустарник, приготовились к последнему бою. Как длины и томительны были те короткие минуты: Хасан потными руками сжимал холодную гранаты, мысленно торопил время: «В плен сдаются только трусы. Жить хочется, но лучше смерть, чем такое унижение и позор. Что же вы, фрицы, спрятались как крысы? Здесь она ваша смерть! Сами погибнем, но и вас положим гады!»
Теперь он меньше всего думал о себе. Разведчики нащупали гранаты. Вплотную подошел к немцам, а через минуту раздался мощный взрыв. Так, ценой своей жизни дал герой
знать о том, что враг находится поблизости. Этот взрыв стал сигналом к прорыву кольца, который в тяжелом бою и был осуществлен.
Известно, впервые дни войны наградами не баловали храбрецов, не до этого было. Но подвиг нашего земляка остался в памяти жителей села Александровской Горки (в прошлом Падога).
В письме родственникам Хасана председатель исполкома Большелуцкого района сельсовета Б.Л. Грибков пишет, что 3 мая 1986 года останки героя перезахоронили в братской могиле, что за ней ухаживают жители села. Здесь проводятся торжественно-траурные мероприятия.
Там, на далекой ленинградской земле, благодарные потомки помнят имя нашего земляка.
М.ЧАХКИЕВ